Федор Конюхов - Сила веры. 160 дней и ночей наедине с Тихим океаном
Сегодня вышел на траверз чилийского города Антофогаста, этот город справа от меня почти в 500 морских милях. Судя по карте, все еще нахожусь на судоходной трассе. Я вырос на берегу Азовского моря и с детства чую исходящую от моря опасность. Прошлое не оставляет меня в покое, изредка, как сборщик налогов, стучится в дверь, напоминая о себе.
Прошедшая ночь тянулась бесконечно долго, к моим веслам как будто прицепили тяжесть гирь, а темный мрак стал невыносимо давить на плечи. Начал молиться нашему Господу Богу, весла убрав на палубу.
Я – православный священник, верую в нашего Бога Иисуса Христа, служу Православной Церкви Московского Патриархата и Святейшему Патриарху Кириллу. Когда весла не скрипят, в моих ушах отчетливо звучит «Гимн тишины»: мотивы греческого исихаста Григория Паламы, учившего, сколь важно «внимать себе в безмолвии». «В ком сердце есть – тот должен слышать время» (Осип Мандельштам).
За свои годы я предпочитал добывать средства на жизнь не продажей картин, которые были написаны в бесконечных экспедициях. Мне никто и никогда не платил и не платит за экспедиции и спортивные рекорды, я предпочитаю зарабатывать другим трудом. Работал в Уссурийской тайге охотником-промысловиком: охотился на соболя, куницу и белку; в порту Находка на судоремонтном заводе в доках – такелажником. Ходил на рыболовецких траулерах за рыбой от «Управления морского рыболовства»: матросом-добытчиком на РТМ (рыболовецком траулере-морозильщике) «Просветитель»; четвертым штурманом на РТМ «Писатель»; мотористом на БМРТ (большом морозильном рыболовном траулере) «Находка». Был в рейсах по восемь месяцев на тунцелове «Солнечный луч» матросом первого класса, ловил тунца у берегов Фиджи и Новой Зеландии. Потом профсоюз рыбаков установил, что 8 месяцев – это слишком много и долго для рыбаков, так что перешли на шестимесячные рейсы. На БМРТ «Мыс Белкина» ловил сайру у берегов Японии в Тихом океане, затем у берегов Калифорнии – хека, у побережья Аляски в Беринговом море – камбалу, возле Гавайских островов – рыбу простипому.
Пять лет жил на Чукотке, пас стада оленей, а в свободное время рисовал и писал этюды на тему «Жизнь и быт народов Севера». С этой темой меня и приняли в члены Союза художников СССР в 1983 году. Годы, проведенные там, многое дали в жизни: я научился управлять собачьей упряжкой и пересек зимой всю Чукотку вдвоем с другом и учителем Ататой, эскимосом из поселка Новое Чаплино; строил байдарки из моржовой кожи вместе с охотниками-зверобоями эскимосами в поселке Сиреники, расположенном на берегу Берингова моря. С далекой Чукотки следил за тем, как меняется мир: не только за событиями политическими, хотя мне пришлось повидать их достаточно (и событий, и людей). Нет, я замечал более тонкие перемены и видел, как люди по-разному вели себя в разное время. Все это пережил, ко всему приглядывался и старался передать в своих рисунках и картинах, собранных на краю света (России).
5 января 2014 г.
День 14-й.
Тихий океан
23°05′ – Ю.Ш.
80°14′ – З.Д.
Небо и океан затянуты тучами, идет мелкий дождь. Вот уже полмесяца как я вышел из чилийского города Конкон курсом на Австралию. За кормой осталось 800 миль морских. Если вспомнить все, что было за эти две недели в океане, на хорошую книгу хватит. Смотрю на дисплей картплоттера – Австралия даже не приблизилась ко мне. Пока не могу предположить, сколько еще таких недель впереди.
Сегодня хороший день, погода благоприятствует гребле. Лодка идет ровно и стабильно, каждый гребок продвигает ее по океану на 2–3 метра, легкий ветер и умеренное волнение. Отложил весла и начал приводить лодку в порядок. Посушил одежду, наконец-то снял непромокаемый костюм и переоделся в шорты и футболку. Я, как мудрый полководец, проверил все стратегические запасы на плавание: сколько продуктов и газовых баллонов. В таком длительном плавании важно не только заботиться о лодке, но и не забывать о себе. Необходимо заставлять себя пить достаточное количество воды и хотя бы два раза в день есть горячую пищу. Две недели был под стрессом, сильно похудел, пора выводить себя из этого состояния.
Сегодня запустил бортовой опреснитель и накачал во все пустые бутылки пресной воды – пришло время пополнить запасы, а то я уже перешел на НЗ, а это нежелательно. У меня на борту опреснитель марки «Schenker», он работает от бортовых аккумуляторов. Его производительность – 30 литров в час. Я, конечно, час его не использую, достаточно и 15 минут. Это – сердце лодки. Без него не удастся перегрести океан. На дождевую воду рассчитывать не приходится: даже если идет дождь, это сопровождается шквалистым ветром и брызгами морской воды. Я подстраховался и взял на борт ручной опреснитель воды марки «Katadyn Survivor-35», производительность – 4 литра в час. Надеюсь, он мне не понадобится, но лучше иметь запасной вариант. На «Тургояке» все продублировано: запасной комплект весел, запасные уключины, запасное перо руля, дублирующее средство связи и навигации. Только сама лодка и я в единственном экземпляре, нужно сохранить друг друга.
Во времена юности я сочувствовал погибшим на пути к своей цели, таким, как Георгий Седов к Северному полюсу или Роберт Скотт – к Южному. Тогда я не знал, что в смертный час нет одиночества, и с восхищением говорил: «Какое самоотвержение!» Я видел жен и матерей, как они плакали о погибших сыновьях или мужьях, не вернувшихся из наших экспедиций. А мы, уцелевшие, вернувшиеся с покоренных вершин, громко похвалялись подвигами. Еще бы! Мы тоже могли погибнуть, но вернулись и гибелью товарищей устрашали всех вокруг, тем самым придавая сложность нашему восхождению или походу к Полюсам.
В молодости я любил окружать себя ореолом ран и вывихов на теле, полученных в этих же экспедициях. Я зажимал кровоточащие раны и знал – умереть не страшно, но страшно стоять перед Богом. С годами накрывает волна памяти, бередя сознание, приносит и уносит воспоминания пережитого. Ибо слишком часто я видел, как в экспедициях рядом со мной гибнут друзья, особенно в горных восхождениях. Какими бы ни были прекрасными горы, мы не вправе тратить себя на то, чтобы любой ценой взойти на их вершины, даже если это Эверест.
Но это я сейчас говорю, когда все высочайшие вершины всех континентов в мире в моем послужном списке, и когда мне уже за шестьдесят.
Были времена, когда я рисковал своей жизнью и жизнью моих друзей, лишь бы только сделать то, что еще никто не делал. Поэтому и выбирал самые сложные и опасные экспедиции. Я гордился перед другими своими достижениями, возвышался в собственных глазах, выбирал для себя самых смелых из путешественников: Наоми Уэмуру, Георгия Седова, Роберта Скотта, Роберта Пири, Амундсена – и стремился быть похожим на них.
